читать дальше
Глава 1.
Однорукий Драгет поставил на стол очередную кружку, вытирая ладонь о свой засаленный фартук. Его часто спрашивали, как именно он потерял левую руку, и каждый раз он с упоением рассказывал одну и ту же историю. Подождав, пока шум в зале немного утихнет, а шустрые официантки наполнят все кружки пивом и медовухой, Драгет, громко откашлявшись, приступил к рассказу.
Он провел в этом городишке все свое детство. Надо сказать, ничем не примечательное и весьма хмурое, сильно подпорченное домашней работой и наличием двух старших сестер. Грелха, всегда серьезная и сосредоточенная, как их отец, не терпела безделья и почем зря гоняла брата, постоянно придумывая ему новую работу, а если ловила на отлынивании, больно таскала за ухо. Делия же, ветреная и постоянно витающая в облаках, беспрестанно надоедала своим щебетанием, увлеченно рассказывая о каждом новом кавалере и сводя с ума глупыми сплетнями. Драгет впоследствии часто повторял, что одна сестра у него была слишком умной, а вторая слишком глупой, и объедини господь их в одно целое – вот и был бы настоящий идеал женщины. Правда сам он в существование такого идеала не верил, и – видимо, поэтому – до сих пор жил холостым. Дожив до двадцати лет он даже с некоторым облегчением отправился на военную службу, мечтая о приключениях, славе и красивых девушках. Поначалу его радовало то, что удалось наконец-таки вырваться из домашнего плена и взрослая самостоятельная жизнь казалась невероятно интересной. Но время шло, а ничего толком не происходило. Соседние государства не спешили объявлять войну, чудовища не лезли из всех щелей – служба оказалась скучной рутиной, ничем не отличимой от работы в отцовской таверне и домашних занятий. Разочарованный и крайне огорченный, Драгет бросил все, невзирая на то, что был объявлен дезертиром, и принялся искать более веселое и интересное занятие. Нашел он его быстро – вместе с одной бандитской шайкой, обосновавшейся поблизости. Наконец-то жизнь стала для него такой, какой он хотел ее видеть. Долго подавляемый семейной опекой характер вырвался на свободу, Драгет ощутил в себе любовь к свободе и некоторую жестокость. Прожив не один год с разбойниками, он многому у них научился и, когда его достали ссоры и драки за добычу, отправился в вольное плаванье, став наемным убийцей. Это дело ему было действительно по душе – и он не скрывал этого ни тогда, ни теперь. Он убивал всех, за чью смерть давали хоть немного больше медяка. Расправлялся со всеми случайными свидетелями, упиваясь своей силой и безнаказанностью. Пропивал все полученные деньги и вновь брался за дело, не гнушаясь любыми заказами. Так прошло десять лет, время, которое Драгет вспоминал с неизменной радостью и ностальгией. Но однажды теплым весенним вечером он глупо и безрассудно попался на краже какой-то дорогой безделушки. Он и раньше не стеснялся брать вещи убитых им, но до этого ему всегда везло. Теперь же он был арестован и осужден, приговор немедленно привели в исполнение - отрубив ему левую руку по локоть. Лишь по какой-то иронии судьбы никто не узнал в нем убийцу – это был далекий и большой город, в котором у него не было ни друзей, ни врагов, ни даже просто знакомых. Конечно, Драгет всегда утверждал, что руку ему отрубил один известный фехтовальщик, а порой, немало выпив, врал, что потерял ее в неравном бою с тремя или четырьмя солдатами. Мало кто рискнул бы усомниться в его словах: даже однорукий, бывший наемник был страшен в гневе. После того случая Драгет был вынужден оставить свое занятие и вернуться в родной город. Таверна отца стояла покинутая, с заколоченными окнами – сестры давно вышли замуж и после смерти родителей никому не было до нее дела. Он починил здание и вновь открыл свое заведение, в основном для коллег-наемников, разбойников и прочего сброда, что не боялся захаживать сюда. Драгет сам собирал заказы на убийства и грабежи и передавал их исполнителям, имея неплохой процент от сделок. А вечерами, выпив со старыми друзьями, принимался вновь и вновь травить свои байки, ничуть не смущаясь тем, что все присутствующие слышали их уже не меньше десятка раз.
***
Драгет был еще только на середине любимого рассказа, гости тайком зевали, провожая официанток взглядами и прихлебывая из своих кружек, сытый одноухий кот грелся у очага. Мирную идиллию таверны нарушил тонки звон колокольчика, сопровождающий открывание двери. Заскучавшие посетители мгновенно обернулись на звук, и над столами пролетел пока негромкий удивленный шепот. Пришедшие совершенно не сочетались с этим местом и всей его обстановкой. Обычно заведение Драгета посещали лишь наемники да их клиенты, чаще всего - скрывающие лица купцы или чиновники. Но в этот раз на пороге стоял юноша лет двадцати, с белой, нетронутой загаром кожей, и черными, собранными в хвост волосами. На нем был простой дорожный плащ с откинутым назад капюшоном, а невидящие глаза, скрытые плотной повязкой, на гладком безбородом лице выглядели жутко и неестественно, словно смотрели куда-то в пустоту, лежащую по другую сторону этого мира. Он опирался на руку светловолосого мальчика, лет четырнадцати, не больше. При них не было оружия, а их облик явно свидетельствовал о том, что и денег у них не водится (по крайней мере не так много, чтобы расплатиться за местные услуги).
Из-за столов послышались насмешки, когда слепой и его спутник шли мимо них. Юноша держался прямо, не обращая никакого внимания на выкрики пьяных наемников, и было в этом спокойствии что-то сродни холодной белой пустыне, пугающе неподвижной водной глади над пучиной омута, зловещему взгляду каменного идола, неживого, но устрашающего...
- Василиск? - Пробормотал Драгет, не веря и не желая верить своим глазам. Он говорил очень тихо, но каждый присутствующий расслышал его слова, и каждый с ними мысленно согласился. Все затихли, даже мурлыканье кота у камина прекратилось.
- Похоже, вы знаете меня. - Улыбнулся юноша, остановившись напротив трактирщика. - Есть задания?
Слегка побледневший и вдруг ставший совершенно трезвым, Драгет протянул ему смятый листок и мелодично звякнувший кошель. Юноша взял все это, кивнул, и в полном молчании покинул таверну, все также держась за руку светловолосого мальчика. Колокольчик на двери вздрогнул, своим звуком возвращая все в привычное русло.
- А это точно был он? - спросил из своего угла какой-то красноносый воришка. На него нестройно зашипели.
- Знать не знаю, кто это был, и в слухи о Василиске я никогда не верил... До этого дня. - проворчал Драгет, опрокидывая в себя кружку крепкого пойла, чтобы успокоить расшатавшиеся нервы. - Не знаю, как еще можно объяснить, но я думаю, это какой-то трюк. Не может ведь знаменитый убийца быть слепым, никак не может!
И уже другая, менее скучная история прозвучала в этих стенах.
Несколько лет в разных городах шепотом и с дрожью в голосе рассказывали о наемном убийце, известном под прозвищем "Василиск". Никто не мог похвастаться тем, что знает как он выглядит или, тем более, что когда-либо встречал его. О нем говорили с ужасом, страшась его жестокости и хладнокровия. Всем своим жертвам он выкалывал глаза, и, видно, поэтому получил свое прозвище. Хотя ходил и другой распространенный слух: говорили, что сам Василиск слеп, и от того лишает всех убитых им зрения, будто завидуя им. Правда, мало кто верил в это, ведь не может слепец так точно и уверенно убивать, не оставляя при этом свидетелей и следов?...
***Пять месяцев назад***
Летняя жара уже перешла в спокойную теплоту ранней осени, западные ветры стали дуть все чаще, разнося по городу запахи спелых яблок, сухого сена и свежих досок. Готовящиеся к зиме хозяйки прерывали свои домашние хлопоты, чтобы посидеть на солнышке, на улицах то и дело слышались их звонкие голоса, обсуждающие последние новости и сплетни. Прилавки торговцев ломились от свежих овощей и фруктов, рыбы и мяса, теплых шалей и платков. Детвора радовалась последним летним дням, с утра до ночи носясь по улицам и создавая вдвое больше шума, чем обычно.
Благодаря оживленной торговле в город беспрестанно въезжали телеги и повозки, привозившие дрова для очагов, снедь и товар из соседних городов. С одной из них спрыгнул человек и, попрощавшись с хозяином, зашагал вдоль улицы. Издалека он ничем не отличался от обычных путников: темный запыленный плащ, собранные сзади волосы, не новые, но еще вполне приличные сапоги и маленькая котомка за спиной. Только вот вблизи было отчетливо видно, что глаза юноши покрывает черная лента, и прохожие смотрели на него кто с сочувствием, кто с удивлением.
Дверь одного из расположенных вдоль улицы богатых домов распахнулась, и оттуда вытолкнули громко вскрикнувшего мальчишку, который кубарем скатился по ступенькам, налетев на прохожего. У мальчишки были неровно остриженные светлые волосы и медовые глаза, полыхающие гневом и обидой. На вид ему казалось совсем немного: лет тринадцать или четырнадцать. Одетый в протертые до дыр штаны и такую же серую рубаху, он выглядел довольно жалко и чуждо посреди этой широкой улицы с чистыми, опрятными садиками у высоких двухэтажных домов. Прохожий успел подхватить налетевшего на него мальчишку и оба они чудом не упали в пыль.
- Как тебя зовут, мальчик? - спросил незнакомец приятным негромким голосом.
- Рику. - неохотно ответил тот и, подняв голову, заметил, что его собеседник слеп.
- А меня Диар. Знаешь, ты мог бы мне помочь. - порывшись в карманах, он протянул мальчику сложенную пополам бумажку и мелкую серебряную монету. - Отведи меня по этому адресу, там живет мой друг.
- Хорошо! - при виде монеты глаза мальчишки тут же оживились. Посмотрев на адрес, он мгновенно сориентировался и, схватив юношу за руку, потащил за собой.
- Это здесь. - Они остановились у высокого дома из белого кирпича, с покрытой золотистой черепицей крышей и резными ставнями на окнах.
- Ваш друг очень богат, верно? Может быть, ему нужен слуга? - С надеждой спросил мальчик, переминаясь с ноги на ногу и украдкой заглядывая в окна роскошного дома.
- Вряд ли это так... Но я спрошу у него.
Тяжелая дверь распахнулась, и на пороге возник слуга в желтом, как яичный желток, костюме. Что-то коротко сказав ему, Диар вошел, и дверь за ним вновь захлопнулась, оставив мальчишку в одиночестве.
Он вышел всего через несколько минут. Рику все также стоял под дверью, рассматривая носки своих стоптанных ботинок так, будто ничего интереснее в жизни не видел.
- Боюсь, моему другу уже не требуются слуги. - сообщил ему Диар, и мальчик не смог сдержать разочарованный вздох. - Где ты живешь?
- Раньше жил у хозяина, но теперь, похоже, придется вернуться в приют Робби... Ненавижу его!
Рику с досадой пнул камешек и выругался почище старого рыбака, но, спохватившись, покраснел и поспешно извинился. Он был похож на маленького взъерошенного воробья, неожиданно для себя ощутившего приближение зимы и начавшего безуспешно искать себе приют.
- Я мог бы взять тебя с собой. - задумчиво предложил Диар, безошибочно уловив отчаянье в голосе мальчика. - Видишь ли, я много путешествую, и из-за невозможности видеть в чужих городах мне приходится непросто. Ты бы заменил мне глаза...
- Правда? - глаза мальчишки сияли не меньше, чем блики солнца на гладкой белой стене. Хоть Диар и не видел этого, он ясно чувствовал восторг своего собеседника и улыбнулся в ответ. - Я никогда еще не был в других городах!
Один из мелких торговцев, уже распродавший свой товар и собирающийся домой, согласился взять двоих пассажиров, и к вечеру они покинули город, отправившись на встречу прохладному ветру и заходящему солнцу.
***
Глава 1.
Однорукий Драгет поставил на стол очередную кружку, вытирая ладонь о свой засаленный фартук. Его часто спрашивали, как именно он потерял левую руку, и каждый раз он с упоением рассказывал одну и ту же историю. Подождав, пока шум в зале немного утихнет, а шустрые официантки наполнят все кружки пивом и медовухой, Драгет, громко откашлявшись, приступил к рассказу.
Он провел в этом городишке все свое детство. Надо сказать, ничем не примечательное и весьма хмурое, сильно подпорченное домашней работой и наличием двух старших сестер. Грелха, всегда серьезная и сосредоточенная, как их отец, не терпела безделья и почем зря гоняла брата, постоянно придумывая ему новую работу, а если ловила на отлынивании, больно таскала за ухо. Делия же, ветреная и постоянно витающая в облаках, беспрестанно надоедала своим щебетанием, увлеченно рассказывая о каждом новом кавалере и сводя с ума глупыми сплетнями. Драгет впоследствии часто повторял, что одна сестра у него была слишком умной, а вторая слишком глупой, и объедини господь их в одно целое – вот и был бы настоящий идеал женщины. Правда сам он в существование такого идеала не верил, и – видимо, поэтому – до сих пор жил холостым. Дожив до двадцати лет он даже с некоторым облегчением отправился на военную службу, мечтая о приключениях, славе и красивых девушках. Поначалу его радовало то, что удалось наконец-таки вырваться из домашнего плена и взрослая самостоятельная жизнь казалась невероятно интересной. Но время шло, а ничего толком не происходило. Соседние государства не спешили объявлять войну, чудовища не лезли из всех щелей – служба оказалась скучной рутиной, ничем не отличимой от работы в отцовской таверне и домашних занятий. Разочарованный и крайне огорченный, Драгет бросил все, невзирая на то, что был объявлен дезертиром, и принялся искать более веселое и интересное занятие. Нашел он его быстро – вместе с одной бандитской шайкой, обосновавшейся поблизости. Наконец-то жизнь стала для него такой, какой он хотел ее видеть. Долго подавляемый семейной опекой характер вырвался на свободу, Драгет ощутил в себе любовь к свободе и некоторую жестокость. Прожив не один год с разбойниками, он многому у них научился и, когда его достали ссоры и драки за добычу, отправился в вольное плаванье, став наемным убийцей. Это дело ему было действительно по душе – и он не скрывал этого ни тогда, ни теперь. Он убивал всех, за чью смерть давали хоть немного больше медяка. Расправлялся со всеми случайными свидетелями, упиваясь своей силой и безнаказанностью. Пропивал все полученные деньги и вновь брался за дело, не гнушаясь любыми заказами. Так прошло десять лет, время, которое Драгет вспоминал с неизменной радостью и ностальгией. Но однажды теплым весенним вечером он глупо и безрассудно попался на краже какой-то дорогой безделушки. Он и раньше не стеснялся брать вещи убитых им, но до этого ему всегда везло. Теперь же он был арестован и осужден, приговор немедленно привели в исполнение - отрубив ему левую руку по локоть. Лишь по какой-то иронии судьбы никто не узнал в нем убийцу – это был далекий и большой город, в котором у него не было ни друзей, ни врагов, ни даже просто знакомых. Конечно, Драгет всегда утверждал, что руку ему отрубил один известный фехтовальщик, а порой, немало выпив, врал, что потерял ее в неравном бою с тремя или четырьмя солдатами. Мало кто рискнул бы усомниться в его словах: даже однорукий, бывший наемник был страшен в гневе. После того случая Драгет был вынужден оставить свое занятие и вернуться в родной город. Таверна отца стояла покинутая, с заколоченными окнами – сестры давно вышли замуж и после смерти родителей никому не было до нее дела. Он починил здание и вновь открыл свое заведение, в основном для коллег-наемников, разбойников и прочего сброда, что не боялся захаживать сюда. Драгет сам собирал заказы на убийства и грабежи и передавал их исполнителям, имея неплохой процент от сделок. А вечерами, выпив со старыми друзьями, принимался вновь и вновь травить свои байки, ничуть не смущаясь тем, что все присутствующие слышали их уже не меньше десятка раз.
***
Драгет был еще только на середине любимого рассказа, гости тайком зевали, провожая официанток взглядами и прихлебывая из своих кружек, сытый одноухий кот грелся у очага. Мирную идиллию таверны нарушил тонки звон колокольчика, сопровождающий открывание двери. Заскучавшие посетители мгновенно обернулись на звук, и над столами пролетел пока негромкий удивленный шепот. Пришедшие совершенно не сочетались с этим местом и всей его обстановкой. Обычно заведение Драгета посещали лишь наемники да их клиенты, чаще всего - скрывающие лица купцы или чиновники. Но в этот раз на пороге стоял юноша лет двадцати, с белой, нетронутой загаром кожей, и черными, собранными в хвост волосами. На нем был простой дорожный плащ с откинутым назад капюшоном, а невидящие глаза, скрытые плотной повязкой, на гладком безбородом лице выглядели жутко и неестественно, словно смотрели куда-то в пустоту, лежащую по другую сторону этого мира. Он опирался на руку светловолосого мальчика, лет четырнадцати, не больше. При них не было оружия, а их облик явно свидетельствовал о том, что и денег у них не водится (по крайней мере не так много, чтобы расплатиться за местные услуги).
Из-за столов послышались насмешки, когда слепой и его спутник шли мимо них. Юноша держался прямо, не обращая никакого внимания на выкрики пьяных наемников, и было в этом спокойствии что-то сродни холодной белой пустыне, пугающе неподвижной водной глади над пучиной омута, зловещему взгляду каменного идола, неживого, но устрашающего...
- Василиск? - Пробормотал Драгет, не веря и не желая верить своим глазам. Он говорил очень тихо, но каждый присутствующий расслышал его слова, и каждый с ними мысленно согласился. Все затихли, даже мурлыканье кота у камина прекратилось.
- Похоже, вы знаете меня. - Улыбнулся юноша, остановившись напротив трактирщика. - Есть задания?
Слегка побледневший и вдруг ставший совершенно трезвым, Драгет протянул ему смятый листок и мелодично звякнувший кошель. Юноша взял все это, кивнул, и в полном молчании покинул таверну, все также держась за руку светловолосого мальчика. Колокольчик на двери вздрогнул, своим звуком возвращая все в привычное русло.
- А это точно был он? - спросил из своего угла какой-то красноносый воришка. На него нестройно зашипели.
- Знать не знаю, кто это был, и в слухи о Василиске я никогда не верил... До этого дня. - проворчал Драгет, опрокидывая в себя кружку крепкого пойла, чтобы успокоить расшатавшиеся нервы. - Не знаю, как еще можно объяснить, но я думаю, это какой-то трюк. Не может ведь знаменитый убийца быть слепым, никак не может!
И уже другая, менее скучная история прозвучала в этих стенах.
Несколько лет в разных городах шепотом и с дрожью в голосе рассказывали о наемном убийце, известном под прозвищем "Василиск". Никто не мог похвастаться тем, что знает как он выглядит или, тем более, что когда-либо встречал его. О нем говорили с ужасом, страшась его жестокости и хладнокровия. Всем своим жертвам он выкалывал глаза, и, видно, поэтому получил свое прозвище. Хотя ходил и другой распространенный слух: говорили, что сам Василиск слеп, и от того лишает всех убитых им зрения, будто завидуя им. Правда, мало кто верил в это, ведь не может слепец так точно и уверенно убивать, не оставляя при этом свидетелей и следов?...
***Пять месяцев назад***
Летняя жара уже перешла в спокойную теплоту ранней осени, западные ветры стали дуть все чаще, разнося по городу запахи спелых яблок, сухого сена и свежих досок. Готовящиеся к зиме хозяйки прерывали свои домашние хлопоты, чтобы посидеть на солнышке, на улицах то и дело слышались их звонкие голоса, обсуждающие последние новости и сплетни. Прилавки торговцев ломились от свежих овощей и фруктов, рыбы и мяса, теплых шалей и платков. Детвора радовалась последним летним дням, с утра до ночи носясь по улицам и создавая вдвое больше шума, чем обычно.
Благодаря оживленной торговле в город беспрестанно въезжали телеги и повозки, привозившие дрова для очагов, снедь и товар из соседних городов. С одной из них спрыгнул человек и, попрощавшись с хозяином, зашагал вдоль улицы. Издалека он ничем не отличался от обычных путников: темный запыленный плащ, собранные сзади волосы, не новые, но еще вполне приличные сапоги и маленькая котомка за спиной. Только вот вблизи было отчетливо видно, что глаза юноши покрывает черная лента, и прохожие смотрели на него кто с сочувствием, кто с удивлением.
Дверь одного из расположенных вдоль улицы богатых домов распахнулась, и оттуда вытолкнули громко вскрикнувшего мальчишку, который кубарем скатился по ступенькам, налетев на прохожего. У мальчишки были неровно остриженные светлые волосы и медовые глаза, полыхающие гневом и обидой. На вид ему казалось совсем немного: лет тринадцать или четырнадцать. Одетый в протертые до дыр штаны и такую же серую рубаху, он выглядел довольно жалко и чуждо посреди этой широкой улицы с чистыми, опрятными садиками у высоких двухэтажных домов. Прохожий успел подхватить налетевшего на него мальчишку и оба они чудом не упали в пыль.
- Как тебя зовут, мальчик? - спросил незнакомец приятным негромким голосом.
- Рику. - неохотно ответил тот и, подняв голову, заметил, что его собеседник слеп.
- А меня Диар. Знаешь, ты мог бы мне помочь. - порывшись в карманах, он протянул мальчику сложенную пополам бумажку и мелкую серебряную монету. - Отведи меня по этому адресу, там живет мой друг.
- Хорошо! - при виде монеты глаза мальчишки тут же оживились. Посмотрев на адрес, он мгновенно сориентировался и, схватив юношу за руку, потащил за собой.
- Это здесь. - Они остановились у высокого дома из белого кирпича, с покрытой золотистой черепицей крышей и резными ставнями на окнах.
- Ваш друг очень богат, верно? Может быть, ему нужен слуга? - С надеждой спросил мальчик, переминаясь с ноги на ногу и украдкой заглядывая в окна роскошного дома.
- Вряд ли это так... Но я спрошу у него.
Тяжелая дверь распахнулась, и на пороге возник слуга в желтом, как яичный желток, костюме. Что-то коротко сказав ему, Диар вошел, и дверь за ним вновь захлопнулась, оставив мальчишку в одиночестве.
Он вышел всего через несколько минут. Рику все также стоял под дверью, рассматривая носки своих стоптанных ботинок так, будто ничего интереснее в жизни не видел.
- Боюсь, моему другу уже не требуются слуги. - сообщил ему Диар, и мальчик не смог сдержать разочарованный вздох. - Где ты живешь?
- Раньше жил у хозяина, но теперь, похоже, придется вернуться в приют Робби... Ненавижу его!
Рику с досадой пнул камешек и выругался почище старого рыбака, но, спохватившись, покраснел и поспешно извинился. Он был похож на маленького взъерошенного воробья, неожиданно для себя ощутившего приближение зимы и начавшего безуспешно искать себе приют.
- Я мог бы взять тебя с собой. - задумчиво предложил Диар, безошибочно уловив отчаянье в голосе мальчика. - Видишь ли, я много путешествую, и из-за невозможности видеть в чужих городах мне приходится непросто. Ты бы заменил мне глаза...
- Правда? - глаза мальчишки сияли не меньше, чем блики солнца на гладкой белой стене. Хоть Диар и не видел этого, он ясно чувствовал восторг своего собеседника и улыбнулся в ответ. - Я никогда еще не был в других городах!
Один из мелких торговцев, уже распродавший свой товар и собирающийся домой, согласился взять двоих пассажиров, и к вечеру они покинули город, отправившись на встречу прохладному ветру и заходящему солнцу.
***